Реальная помощь
В ходе работы я понял, что могу помогать людям получать условно-досрочное. В целом все происходящее у людей там вызывает раскаяние. Вряд ли где-то у тебя найдется больше времени, чем там, чтобы обдумать все, что ты совершил. Также люди, находясь там, понимают, чем они хотят заниматься после освобождения. У них формируются желания и потребности, они начинают искать себя в этой жизни, и многие, кстати, находят. Я понял, что условно-досрочное — это клевая тема, потому что у человека возникает желание себя проявить и исправиться. Конечно, выпускать досрочно — это большая ответственность для всех, кто к этому причастен, но человек сам должен всем вокруг и себе доказать, что к этому готов. Мы работали с человеком, что-то записывали, отслеживали. Берешь личное дело, изучаешь его, разговариваешь с осужденным, выясняешь детали. Иногда удавалось поговорить с администрацией. Есть особая группа людей, которая решает вопрос об условно-досрочном освобождении: часть от администрации, часть от МВД, — это все очень сложно устроено.
рой осужденные сами могут помочь в этом друг другу: не всегда, но периодически собирают и от них обратную связь о соседе. Подготовка к УДО — очень длинный, комплексный процесс. Лично я мог провести беседу с осужденными, дать какие-то рекомендации, посоветовать модели поведения, подсказать, как лучше проявить себя. Например, если у тебя есть работа на территории колонии, это тебе пойдет в плюс. Мне удалось помочь нескольким людям получить условно-досрочное, и за это они были сильно благодарны. Например, один парень спустя полгода после того, как ему дали УДО, прислал мне корзину с фруктами и цветами, мясом и какими-то другими продуктами. Он написал мне письмо, которое я до сих пор храню, в котором сообщил, что женился и ждет ребенка, нашел работу и все переосмыслил. До сих пор это вызывает во мне бурю положительных эмоций.
Всякие вещи типа суицидов там происходят редко. В основном, если что-то подобное случается, то спасают там свои, то есть сокамерники. Неудавшихся суицидников помещают в изолятор, за ними очень долго следят и держат под особым контролем. Этим занимался не я, а работавшие там женщины, потому что сложилось мнение, что они более тонко чувствуют и могут гораздо проще поставить себя на место другого человека.
Источник: www.the-village.ru
Изменение сознания
Даже в обычной компании мы с большой вероятностью можем определить побывавшего в местах лишения свободы. Видим по особым повадкам, взгляду, манере поведения. Человек в заключении меняется. И, увы, не в лучшую сторону.
Как только человек попадает за решётку, он испытывает стресс. Изоляция. Камера. Здесь меняется самосознание человека, начинающего воспринимать окружающий мир как агрессивную среду. Приходят подавленность, растерянность, отчаяние, а жизнь теряет перспективу. Уже в первые дни за решёткой, когда привычный образ жизни и привычные связи остались позади, личность начинает меняться в сторону депрессии, истерического и психопативного поведения. Не саморазрушиться зеку помогают психологи.
«Начинается наша работа с первых часов пребывания осуждённых в следственном изоляторе либо в колонии. Это диагностика, и сейчас есть немаловажный момент – психолог общается с заключённым только с его согласия», – говорит Анатолий Михайлович.
Как меняется заключённый
Начальник психологической службы Анатолий Шелков выделяет пять основных изменений, происходящих с заключёнными:
- Обостряется чувство подозрительности, излишней осторожности. В своей новой (а для кого‑то и обычной) среде – СИЗО, колония – заключённые всегда ждут подвоха, провокации от товарищей по несчастью. Обостряет ситуацию тот факт, что соседей здесь не выбирают.
- Пропадает боязнь попасть за решётку. От этого неспособность переступить опасную черту стирается.
- Поведение смещается в сторону базовых инстинктов. В заключении желания большинства однообразны и просты – вкусно поесть и получить плотские удовольствия. Есть пропадающие в библиотеках интеллектуалы, но их крайне мало. Да и это, как говорят психологи, часто мошенники и аферисты, а читают они, чтобы не растерять профессиональную хватку.
- Вырабатывается стойкая неприязнь к правоохранителям. Вроде бы парадокс, но, как правило, заключённые не себя, а именно их начинают винить во всех своих бедах.
- Трудность адаптации к нормальной жизни. Вышедший из‑за «колючки» человек в большинстве случаев чувствует себя чужим и ненужным. Особенно сильно это проявляется у заключённых, отбывших длительные сроки.
Всех нужно спасать
«Мы составляем психологические портреты заключённых с рекомендациями по индивидуальной воспитательной работе, которые приобщают к их личным делам, – рассказывает майор Шелков. – Заключённых, склонных к деструктивному поведению, ставят на профилактический учёт. За ними ведут постоянное наблюдение».
Даже с маньяками, педофилами и убийцами психолог всегда предельно корректен. Если любой человек может не скрывать своё отношение к преступнику, то психолог должен не только понять его, но и вывести из депрессивного состояния. Для него нет плохих и хороших.
Чего боятся иностранцы
Особенно много страхов перед русской тюрьмой у иностранцев. В наши тюрьмы попадают афганцы, турки, молдаване, африканцы…
«У них зачастую уже сформирован негативный образ русской тюрьмы, – объясняет Анатолий Шелков. – Многие рисуют себе картины пыток и насилия. Из‑за другого менталитета, культурных особенностей и языкового барьера работать с ними сложнее. И часто складывается ситуация, что психолог – единственное связующее звено между заключённым и всеми службами СИЗО. Отсюда большое доверие и внимание иностранных заключённых к психологу».
Кстати, сам Шелков блестяще владеет английским и румынским языками, что позволяет ему свободно общаться с иностранными заключёнными. И, естественно, помогать.
И сотрудники тоже люди
Тюремные психологи работают не только с заключёнными, но и с сослуживцами – помогают им переживать стрессы, ведь работа за решёткой не приносит особого позитива. Анатолий Шелков признаётся, что с сотрудниками УФСИН работать намного проще:
«Они при поступлении на работу проходят тщательный отбор, в том числе психологический. Как правило, люди стрессоустойчивые. А вот заключённые попадают всякие. И многие из них просто не в состоянии справиться с проблемами без нашей помощи…»
Источник: www.belpressa.ru
Еще есть важное направление — работа с осужденными на пожизненное лишение свободы.
меня порой спрашивают: а зачем с такой категорией работать? Но если мы видим, что человек страдает и можно хоть как‑то облегчить его участь, то почему нет? В Мордовии есть колония для осужденных с пожизненным лишением свободы, и там уже больше десяти лет работает доктор психологических наук, известный отечественный психолог Валерия Сергеевна Мухина. Она регулярно проводит встречи с заключенными, они ее очень уважают, пишут ей письма. Там, например, был осужденный, склонный к депрессии, который постоянно плакал. Она начала с ним работать, и оказалось, что у него два высших образования. Он с ее помощью начал делать переводы зарубежных книг и немного восстановился, духовно подтянулся.
Есть ли службы, занимающиеся адаптацией бывших заключенных?
На федеральном уровне службы пробации, которая помогает и опекает бывших заключенных, у нас нет. Но во всех исправительных учреждениях осуществляется специальная подготовка осужденных к освобождению. Она многоплановая. Социальные службы решают вопрос о будущей регистрации, возможном месте проживания. Также решается вопрос о трудоустройстве, для этого приглашаются специалисты с центра занятости. С теми, кто этого хочет, работает психолог, они вместе анализируют трудности, с которыми придется столкнуться на свободе.
Во многих колониях сегодня создаются центры профилактики. Там учат, как правильно распределить деньги, как ездить на метро, трамвае и так далее. Обучают даже пользованию бытовой техникой, если нужно. Социальные работники пытаются установить контакты с близкими. Нужно обязательно выяснить, как они к нему относятся, смогут ли позаботиться о нем. Может ли он с ними жить, готовы ли они принять его.
Большую помощь бывшим осужденным оказывают центры профилактики, которые создаются местными органами власти и общественными организациями. Например, в Москве для женщин есть центр профилактики «Аврора». Там оказывают психологическую помощь, обучают новым профессиям и консультируют по семейно-бытовым вопросам. Буквально в августе я был в Краснодарском крае, там есть два центра профилактики. Они там даже с жильем помогают, выделяют какие‑то общежития.
Часто проблема не только в психологическом состоянии заключенного, но и в отношении общества к нему. Оно ведь у нас двоякое. Мы вроде сначала кричим, что над людьми в тюрьмах издеваются, бьют их и унижают. А потом сами очень осторожно и порой пренебрежительно относимся к тем, кто сидел.
Источник: daily.afisha.ru