Перейдем к развернутой характеристике динамики переживания утраты. За основу возьмем ставшую классической модель Э. Кюблер-Росс, так как подавляющее большинство других моделей либо отталкиваются от нее, либо перекликаются с ней. В зарубежной литературе сделана попытка соотнести ее этапы с названиями стадий горя, предложенными другими авторами [47]. Мы пойдем похожим путем с намерением представить единую картину горя во временной перспективе, привлекая наблюдения и мнения различных исследователей.
1. Стадия шока и отрицания. Во многих случаях известие о смерти близкого, любимого человека оказывается сродни сильному удару, который «оглушает» потерпевшего утрату и приводит его в шоковое состояние. Сила психологического воздействия потери и, соответственно, глубина шока зависит от многих факторов, в частности, от степени неожиданности случившегося. Однако даже учитывая все обстоятельства события, бывает сложно предвидеть реакцию на него. Это может быть крик, двигательное возбуждение, а может быть, наоборот, оцепенение. Иногда люди имеют достаточно объективных причин, чтобы ожидать смерти родственника, и достаточно времени на то, чтобы осознать ситуацию и подготовиться к возможному несчастью. И тем не менее кончина члена семьи оказывается для них неожиданностью.
Состояние психологического шока характеризуется недостатком полноценного контакта с окружающим миром и с самим собой, человек действует подобно автомату. Временами ему кажется, что все происходящее сейчас с ним он видит в страшном сне. При этом чувства непостижимым образом исчезают, словно проваливаются куда-то вглубь. Такое «равнодушие» может казаться странным для самого человека, потерпевшего утрату, а окружающих его людей нередко коробит и расценивается ими как эгоизм. На самом же деле эта мнимая эмоциональная холодность, как правило, скрывает под собой глубокую потрясенность утратой и выполняет адаптивную функцию, защищая индивида от непереносимой душевной боли.
На данной стадии нередки различные физиологические и поведенческие расстройства: нарушение аппетита и сна, мышечная слабость, малоподвижность либо суетливая активность. Наблюдаются также застывшее выражение лица, невыразительная и немного запаздывающая речь.
Шоковое состояние, в которое на первых порах повергает человека утрата, также имеет свою динамику. Оцепенение ошеломленных потерей людей «может время от времени нарушаться волнами страдания.
течение этих периодов страдания, которые часто запускаются напоминаниями об умершем, они могут чувствовать себя возбужденными или бессильными, рыдать, заниматься бесцельной активностью или становиться поглощенными мыслями или образами, связанными с умершим. Ритуалы траура — прием друзей, подготовка к похоронам и сами похороны — часто структурируют это время для людей. Они редко бывают одни. Иногда ощущение оцепенения упорно сохраняется, из-за чего человек чувствует, что он как будто механически проходит через ритуалы» [45]. Поэтому для потерпевших утрату наиболее тяжелыми часто оказываются дни после похорон, когда вся связанная с ними суета осталась позади, а наступившая вдруг пустота заставляет острее ощущать утрату.
Одновременно с шоком или вслед за ним может иметь место отрицание случившегося, многоликое в своих проявлениях. В ситуации утраты близкого человека соотношение между шоком и отрицанием несколько другое, чем в ситуации узнавания о смертельном заболевании. По причине своей большей очевидности утрата вызывает более сильный шок, и ее сложнее отрицать. По мнению Ф. Е. Василюка, мы на данной фазе «имеем дело не с отрицанием факта, что „его (умершего) нет здесь“, а с отрицанием факта, что „я (горюющий) здесь“. Неслучившееся трагическое событие не впускается в настоящее, а само оно не впускает настоящее в прошедшее» [5, с. 233].
В чистом виде отрицание смерти близкого, когда человек не может поверить в то, что такое несчастье могло произойти, и ему кажется, что «все это неправда», характерно для случаев неожиданной утраты, особенно если не найдено тело погибшего.
ля остающихся в живых является нормальной борьба с чувствами отрицания, возникающими в ответ на случайную смерть, если нет чувства завершенности. Эти чувства могут продолжаться в течение нескольких дней или недель и даже могут сопровождаться чувством надежды» [48]. Если родные погибли в результате катастрофы, стихийного бедствия или теракта, «на ранних стадиях горя живущие могут цепляться за веру в то, что их любимые будут спасены, даже если спасательные операции уже завершены. Или же они могут верить, что утраченный близкий человек находится где-нибудь без сознания и не может войти в контакт» (там же).
Если утрата оказывается слишком ошеломляющей, следующие за ней шоковое состояние и отрицание случившегося иногда принимают парадоксальные формы, заставляющие окружающих сомневаться в психическом здоровье человека. Тем не менее, это не обязательно помешательство. Скорее всего, психика человека просто не в состоянии вынести удара и стремится на какое-то время отгородиться от ужасной реальности, создав иллюзорный мир.
Случай из жизни
Молодая женщина умерла во время родов, при этом погиб и ее ребенок. Мать умершей роженицы понесла двойную утрату: она лишилась и дочери, и внука, рождения которого с нетерпением ждала. Вскоре ее соседи ежедневно стали наблюдать странную картину: пожилая женщина гуляет по улице с пустой коляской.
думав, что она «сошла с ума», они подходили к ней и просили показать ребенка, но она не хотела показывать. Несмотря на то, что внешне поведение женщины выглядело неадекватным, в данном случае мы не можем однозначно говорить о душевной болезни. Конечно, можно предположить, что здесь имел место реактивный психоз. Однако приклеивание этого ярлыка само по себе мало продвинет нас в понимании состояния горюющей матери и одновременно несостоявшейся бабушки. Важно то, что она на первых порах, вероятно, была не в состоянии встретиться в полном объеме с реальностью, разрушившей все ее надежды, и пыталась смягчить удар тем, что иллюзорно проживала желаемый, но несбывшийся вариант развития событий. По прошествии некоторого времени женщина перестала появляться на улице с коляской.
В случае естественной и относительно предсказуемой смерти явное отрицание по типу неверия в то, что такое могло случиться, встречается не часто. Это послужило для R. Friedman и J. W. James поводом вообще сомневаться в том, что процесс горя стоит начинать рассматривать с отрицания [53]. Однако здесь, по-видимому, все дело в терминологической нестыковке. С точки зрения терминологии психологических защит, говоря о реакции на смерть, вместо слова «отрицание» в большинстве случаев было бы корректнее употреблять термин «изоляция», означающий «защитный механизм, с помощью которого субъект изолирует некое событие, препятствуя тому, чтобы оно стало частью континуума значимого для него опыта».[5] Тем не менее выражение «отрицание смерти» уже прочно укоренилось в психологической литературе.
этому, с одной стороны, с ним приходится мириться, с другой — понимать его следует не буквально, а шире, распространяя на случаи, когда человек умом отдает себе отчет в происшедшей утрате, однако продолжает жить как прежде, как будто ничего не произошло. Кроме того, как проявление отрицания можно рассматривать рассогласование между сознательным и бессознательным отношением к утрате, когда человек, на сознательном уровне признающий факт смерти близкого, в глубине души не может с этим смириться, и на бессознательном уровне продолжает цепляться за умершего, как бы отрицая факт его кончины. Встречаются различные варианты такого рассогласования.
• Установка на встречу: человек ловит себя на том, что ожидает прихода умершего в обычное время, что глазами ищет его в толпе людей или принимает за него какого-либо другого человека. На какое-то мгновение в груди вспыхивает надежда, но уже в следующие секунды жестокая реальность приносит разочарование.
• Иллюзия присутствия: человеку кажется, что он слышит голос умершего; в некоторых случаях (не обязательно).
• Продолжение общения: разговор с умершим, как если бы он был рядом (или с его фотографией), «соскальзывание» в прошлое и повторное проживание связанных с ним событий. Абсолютно нормальное явление — общение с умершим во сне.[6]
• «Забывание» утраты: человек при планировании будущего непроизвольно рассчитывает на умершего, а в повседневных бытовых ситуациях по привычке исходит из того, что он присутствует рядом (например, на стол ставится теперь уже лишний столовый прибор).
• Культ покойного: сохранение в неприкосновенности комнаты и вещей усопшего родственника, как будто готовых к возвращению хозяина.[7]
Случай из жизни
Пожилая женщина потеряла своего супруга, с которым они прожили долгую совместную жизнь. Ее горе было столь велико, что на первых порах оказалось для нее непосильной ношей. Не в силах переносить разлуку, она развесила его фотографии по всем стенам их спальни, а также уставила комнату вещами мужа и особенно памятными его подарками. В результате комната превратилась в своего рода «музей покойного», в котором жила его вдова. Такими действиями женщина шокировала своих детей и внуков, нагоняя на них тоску и ужас. Они пытались уговорить ее убрать хотя бы некоторые вещи, но сначала безуспешно.
Однако вскоре ей самой стало тягостно находиться в такой обстановке, и в несколько приемов она сокращала число «экспонатов», так что в конечном счете на виду остались только одна фотография и пара особенно дорогих ее сердцу вещей.
Метафорически яркий и предельно заостренный образец отрицания смерти любимого человека являет нам восточная притча «Стеклянный саркофаг», рассказанная Н. Пезешкяном.
Каждому прочитавшему эту историю она, наверное, покажется сказочной. Однако даже по своему конкретному содержанию она не так уж далека от действительности, где тоже встречаются подобные эпизоды (взять хотя бы предыдущий случай из жизни), только не в таком гипертрофированном виде. Кроме того, не будем ограничиваться буквальным пониманием истории. По сути дела, в ней рассказывается о естественной для горюющих тенденции цепляться за образ умершего, о ее подчас нездоровых последствиях и необходимости признания потери для того, чтобы жить дальше полноценной жизнью. Царь из притчи все-таки признал, что его любимая безвозвратно окончила свое земное существование, более того, принял этот факт и вернулся к жизни. В реальности же от признания утраты часто лежит еще долгий путь через страдания к сердечному принятию разлуки с любимым и продолжению жизни уже без него.
Отрицание и неверие как реакция на смерть близкого со временем преодолевается по мере того, как переживающий утрату осознает реальность произошедшего и обретает в себе душевные силы встретиться с вызванными этим событием чувствами. Тогда наступает следующая стадия переживания горя.
2. Стадия гнева и обиды. После того как факт утраты начинает признаваться, все острее ощущается отсутствие умершего. Мысли горюющего все больше вращаются вокруг постигшей его беды. Вновь и вновь в уме прокручиваются обстоятельства смерти близкого и предшествовавшие ей события. Чем больше человек думает о случившемся, тем больше у него возникает вопросов. Да, потеря произошла, но человек еще не готов смириться с ней. Он силится постичь умом то, что случилось, отыскать тому причины, у него возникает масса разных «почему»:
• Почему он должен был умереть? Почему именно он?
• Почему (за что) на нас свалилось такое несчастье?
• Почему Бог позволил ему умереть?
• Почему обстоятельства сложились так неудачно?
• Почему врачи не смогли его спасти?
• Почему мама не удержала его дома?
• Почему друзья оставили его одного купаться?
• Почему правительство не заботится о безопасности граждан?
• Почему он не пристегнулся ремнем?
• Почему я не настояла, чтобы он сходил в больницу?
• Почему он, а не я?
Вопросов может быть много, и они всплывают в сознании многократно. С. Saindon высказывает мысль, что, задавая вопрос, почему ему/ей нужно было умереть, горюющий не ожидает ответа, но испытывает потребность спрашивать снова. «Вопрос сам по себе есть крик боли» [68].
Вместе с тем, как это видно из приведенного списка, есть вопросы, устанавливающие «виновного» или, по крайней мере, причастного к случившемуся несчастью. Одновременно с появлением таких вопросов возникают обида и гнев в адрес тех, кто прямо или косвенно способствовал смерти близкого или не предотвратил ее.
и этом обвинение и гнев могут быть направлены на судьбу, на Бога, на людей: врачей, родственников, друзей, коллег умершего, на общество в целом, на убийц (или людей, непосредственно виновных в гибели близкого). Примечательно, что «суд», производимый горюющим, скорее эмоционален, чем рассудочен (а иногда явно иррационален), поэтому приводит подчас к необоснованным и даже несправедливым вердиктам. Злость, обвинения и упреки могут адресоваться людям, не только не виновным в случившемся, но даже пытавшимся помочь ныне покойному.
Случай из жизни
В хирургическом отделении через две недели после операции умер старик в возрасте 82 лет. В послеоперационный период за ним активно ухаживала жена. Она приходила ежедневно утром и вечером, заставляла его кушать, принимать лекарства, садиться, вставать (по совету врачей).
Состояние больного почти не улучшалось, и однажды ночью у него открылась прободная язва желудка. Соседи по палате позвали дежурного врача, однако старика спасти не удалось. По прошествии нескольких дней, уже после похорон, жена умершего пришла в палату за его вещами, и первыми ее словами были: «Что же вы моего деда не уберегли?» На это все тактично промолчали и даже о чем-то участливо спросили ее. Женщина отвечала не очень охотно, а перед уходом вновь спросила: «Что ж вы моего деда-то не уберегли?» Тут один из больных не удержался и попытался вежливо возразить ей: «А что мы могли сделать? Мы врача позвали». Но она только покачала головой и ушла.
Комплекс негативных переживаний, встречающихся на этой стадии, включая негодование, озлобленность, раздражение, обиду, зависть и, возможно, желание отомстить, может осложнять общение горюющего с другими людьми: с родными и знакомыми, с официальными лицами и властями.
С. Mildner высказывает некоторые существенные соображения по поводу гнева, испытываемого человеком, переживающим утрату [64]:
• Это реакция обычно имеет место, когда индивид чувствует беспомощность и бессилие.
• После того как индивид признает свой гнев, может появляться вина из-за выражения негативных чувств.
• Эти чувства естественны, и их следует уважать, чтобы горе было пережито.
Для разностороннего понимания переживания гнева, встречающегося у потерпевших утрату, важно иметь в виду, что одной из его причин может выступать протест против смертности как таковой, в том числе и своей собственной. Умерший близкий, не желая того, заставляет других людей вспомнить, что им тоже когда-то придется умереть. Актуализирующееся при этом ощущение собственной смертности может вызывать иррациональное возмущение существующим порядком вещей, причем психологические корни этого возмущения часто остаются скрытыми от субъекта.
Как это ни удивительно на первый взгляд, но реакция гнева может быть направлена и на умершего: за то, что покинул и послужил причиной страданий; за то, что не написал завещания; оставил после себя кучу проблем, в том числе материальных; за то, что допустил оплошность и не смог избежать смерти. Так, по свидетельству американских специалистов, некоторые люди винили своих близких, ставших жертвами теракта 11 сентября 2001 года, в том, что они не покинули офис быстро [48]. В большинстве своем мысли и чувства обвиняющего характера по отношению к покойному носят иррациональный характер, очевидный для стороннего взгляда, а иногда осознаваемый и самим горюющим. Умом он понимает, что за смерть нельзя (да и «нехорошо») винить, что человек далеко не всегда имеет возможность контролировать обстоятельства и предотвратить беду, и, тем не менее, в душе досадует на умершего. Иной раз гнев не выражается явно (а возможно, и не вполне осознается), однако проявляется косвенно, например, в обращении с вещами покойного, которые в некоторых случаях просто все выкидываются.
Наконец, гнев человека, пережившего утрату, может быть направлен на самого себя. Он может ругать себя опять-таки за всевозможные ошибки (реальные и мнимые), за то, что не смог спасти, не уберег и т. д. Подобные переживания достаточно распространены, а то, что мы говорим о них в конце повествования о стадии гнева, объясняется их переходным смыслом: они имеют под собой чувство вины, относящееся уже к следующей стадии.
3. Стадия вины и навязчивостей. Подобно тому, как у многих умирающих наступает период, когда они стараются быть примерными пациентами и обещают вести правильную жизнь, если выздоровеют, так и у горюющих в душе может происходить нечто похожее, только в прошедшем времени и на фантазийном уровне. Человек, страдающий от угрызений совести по поводу того, что он был несправедлив к умершему или не предотвратил его смерть, может убеждать сам себя, что если бы только была возможность повернуть время вспять и вернуть все назад, то он уж точно вел бы себя по-другому. При этом в воображении может неоднократно проигрываться, как бы все тогда было. Терзаемые укорами совести, некоторые потерпевшие утрату взывают к Богу: «Господи, если бы Ты только вернул его, я бы никогда больше не ссорилась с ним», в чем опять-таки звучит желание и обещание все исправить.
Переживающие утрату нередко истязают себя многочисленными «если бы» [22, с. 93] или «что, если» [48], приобретающими порой навязчивый характер:
• «Если бы мне знать…»
• «Если бы я только остался…»
• «Если бы я позвонил раньше…»
• «Если бы я вызвала „скорую“…»
• «Что, если я не позволил бы ей идти на работу в тот день?..»
• «Что, если бы я позвонил и сказал ей покинуть офис?..»
• «Что, если бы он полетел на следующем самолете?..» Такого рода феномены — вполне естественная реакция на утрату. В них тоже находит свое выражение работа горя, пусть и в компромиссной форме, смягчающей тяжесть потери. Можно сказать, что здесь принятие борется с отрицанием.
В отличие от бесконечных «почему», свойственных предыдущему этапу, данные вопросы и фантазии направлены преимущественно на себя и касаются того, что человек мог бы сделать для спасения своего близкого. Они, как правило, — порождения двух внутренних причин.
1. Первый внутренний источник — это желание контролировать события, происходящие в жизни. А так как человек не в состоянии в полной мере предвидеть будущее и ему не под силу управлять всем происходящим вокруг, то его мысли о возможном изменении случившегося часто бывают некритичными и нереалистичными. Они относятся, по своей сути, не столько к рациональному анализу ситуации, сколько к переживанию потери и своей беспомощности.
2. Другим, еще более мощным источником возникновения мыслей и фантазий об альтернативном развитии событий является чувство вины.
Вероятно, не будет большим преувеличением сказать, что почти каждый потерявший значимого для него человека в том или ином виде, в большей или меньшей степени, явно или в глубине души чувствует вину перед умершим. За что же винят себя люди, потерпевшие утрату?
• За то, что не предотвратили уход близкого человека из жизни;
• за то, что вольно или невольно, прямо или косвенно способствовали смерти близкого;
• за случаи, когда были неправы по отношению к умершему;
• за то, что плохо относились к нему (обижали, раздражались, изменяли и т. д.);
• за то, что не сделали чего-то для умершего: недостаточно заботились, ценили, помогали, не говорили о своей любви к нему, не попросили прощения и т. д.
Все перечисленные формы самообвинения могут порождать желание вернуть все назад и фантазирование, как все могло бы повернуться по-другому — в счастливую, а не в трагическую сторону. Причем горюющие во многих случаях неадекватно понимают ситуацию: переоценивают свои возможности в плане предотвращения потери и преувеличивают степень собственной причастности к наступлению смерти того, кто им дорог. Иногда тому способствует «магическое мышление», отчетливо наблюдающееся у детей и способное вновь появляться уже во взрослом возрасте в критической ситуации у человека, «выбитого из седла» смертью близкого. Например, если человек иной раз жалел в душе, что он связал жизнь со своим супругом, и думал: «Хоть бы он куда-нибудь исчез!», то потом, если супруг вдруг действительно умрет, ему может казаться, что его мысли и желания «материализовались», и тогда он будет обвинять себя в случившемся. Горюющий может считать также, что своим дурным отношением к родственнику (придирками, недовольством, грубостью и т. д.) спровоцировал его заболевание и последующую кончину. При этом человек казнит себя порой за малейшие проступки. А если ему еще случается услышать от кого-либо упрек типа «это ты загнал его в могилу», то тяжесть вины возрастает.
В дополнение к уже перечисленным разновидностям вины по поводу смерти близкого, отличающимся в содержательно-причинном плане, можно добавить еще три формы этого чувства, которые называет A. D. Wolfelt. Он не только обозначает их, но и, обращаясь к горюющим, помогает принимающе отнестись к своим переживаниям [75].
• Вина выжившего — чувство, что вам следовало умереть вместо вашего любимого.[9]
• Вина облегчения — это вина, связанная с чувством облегчения от того, что ваш близкий умер. Облегчение является естественным и ожидаемым, особенно если ваш близкий человек страдал перед смертью.
• Вина радости — это вина по поводу чувства счастья, появляющегося вновь после того, как любимый человек умер. Радость — это естественное и здоровое переживание в жизни. Это знак того, что мы живем полной жизнью, и мы должны стараться его вернуть.
Среди перечисленных трех разновидностей вины первые две возникают обычно вскоре после смерти близкого, в то время как последняя — на поздних этапах переживания утраты. D. Myers отмечает еще одну разновидность вины, появляющуюся по прошествии какого-то времени после утраты. Она связана с тем, что в сознании горюющего воспоминания и образ умершего постепенно становятся менее ясными. «Некоторые люди могут беспокоиться, что это свидетельствует о том, что умерший не был для них особенно любимым, и они могут чувствовать себя виноватыми из-за того, что не в состоянии всегда помнить, как их близкий выглядел» [66].
До сих пор мы обсуждали чувство вины, являющееся нормальной, прогнозируемой и преходящей реакцией на утрату. В то же время нередко получается так, что эта реакция затягивается, приобретая длительную или даже хроническую форму. В некоторых случаях этот вариант переживания утраты определенно свидетельствует о нездоровье, однако не стоит торопиться записывать любое стойкое чувство вины перед умершим в разряд патологии. Дело в том, что долговременная вина бывает разной: экзистенциальной и невротической.
• Экзистенциальная вина вызывается реальными ошибками, когда человек действительно (условно говоря, объективно) сделал что-то «не так» по отношению к умершему или, напротив, не сделал что-то важное для него. Такая вина, даже если она долго сохраняется, является абсолютно нормальной, здоровой и свидетельствует, скорее, о нравственной зрелости человека, чем о том, что с ним не все в порядке.
• Невротическая вина «навешивается» извне — самим умершим, когда он был еще жив («Ты меня в гроб загонишь своим свинским поведением»), или же окружающими («Ну что, довольна? Сжила его со свету?») — и затем интроецируется человеком. Подходящую почву для ее формирования создают зависимые или манипулятивные отношения с покойным, а также хроническое чувство вины, сформировавшееся еще до смерти близкого, а после нее лишь возросшее.
Увеличению и сохранению чувства вины может способствовать идеализация умершего. Любые тесные человеческие взаимоотношения не обходятся без разногласий, неурядиц и конфликтов, поскольку все мы — люди разные, каждый — со своими слабостями, неизбежно проявляющимися в длительном общении. Однако если умерший близкий идеализируется, то в сознании горюющего человека его собственные недостатки гипертрофируются, а недостатки покойного игнорируются. Ощущение своей скверности и «никуда негодности» на фоне идеализированного образа умершего служит источником чувства виновности и усугубляет страдание горюющего.
4. Стадия страдания и депрессии. То, что в последовательности стадий горя страдание оказалось на четвертом месте, не означает, что сначала его нет, а потом оно вдруг появляется. Речь идет о том, что на определенном этапе страдание достигает своего пика и затмевает собой все прочие переживания.
Это период максимальной душевной боли, которая порой кажется невыносимой. Смерть любимого оставляет в сердце человека глубокую рану и причиняет сильнейшие мучения, ощущаемые даже на физическом уровне. Страдание, испытываемое потерпевшим утрату, не является неизменным, а, как правило, наступает волнами. Периодически оно немного стихает и как бы дает человеку передышку лишь для того, чтобы вскоре вновь нахлынуть.
Страдание в процессе переживания утраты часто сопровождается плачем. Слезы могут подступать при всяком воспоминании об умершем, о прошлой совместной жизни и обстоятельствах его смерти. Некоторые горюющие становятся особенно чувствительными и готовы заплакать в любой момент. Поводом для слез может стать также ощущение одиночества, покинутости и жалость к самому себе. В то же время тоска по умершему совсем необязательно проявляется в плаче, страдание может быть загнано глубоко внутрь и находить выражение в депрессии.
Надо отметить, что процесс переживания глубокого горя почти всегда несет в себе элементы депрессии, временами складывающиеся в четко распознаваемую клиническую картину. Человек может чувствовать себя беспомощным, потерянным, никчемным, опустошенным. Общее состояние нередко характеризуется подавленностью, апатией и безнадежностью. Горюющий при всем том, что живет в основном воспоминаниями, тем не менее понимает, что прошлого не вернуть. Настоящее представляется ему ужасным и невыносимым, а будущее — немыслимым без умершего и как бы несуществующим. Утрачиваются цели и смысл жизни, иногда вплоть до того, что потрясенному утратой человеку кажется, что жизнь теперь кончена.
Зарубежные авторы описывают симптомы депрессии, возникающей в ответ на утрату [46, 48, 64]:
• отдаление от друзей, семьи, избегание социальной активности;
• отсутствие энергии, чувство разбитости и изнеможения, неспособность сконцентрироваться;
• неожиданные приступы плача;
• злоупотребление алкоголем или наркотиками;
• нарушения сна и аппетита, потеря или увеличение веса;
• хронические боли, проблемы со здоровьем.
Несмотря на то что страдание при переживании утраты подчас становится невыносимым, горюющие могут цепляться за него (как правило, неосознанно), как за возможность удержать связь с умершим и засвидетельствовать свою любовь к нему. Внутренняя логика в этом случае бывает примерно такова: перестать горевать — значит успокоиться, успокоиться — значит забыть, забыть — значит предать. И в результате человек продолжает страдать, чтобы тем самым сохранить верность умершему и душевную связь с ним. Понимаемая таким образом любовь к ушедшему из жизни близкому может стать серьезным препятствием на пути к принятию утраты.
Помимо указанной неконструктивной логики, завершение работы горя могут затруднять и некоторые культурные барьеры, о чем пишет Ф. Е. Василюк. Пример этого феномена — «представление о том, что длительность скорби является мерой нашей любви к умершему» [5]. Подобные препятствия могут возникать, вероятно, как изнутри (будучи в свое время усвоены), так и извне. Например, если человек чувствует, что родные ожидают от него длительной скорби, он может продолжать горевать, чтобы подтвердить свою любовь к умершему.
5. Стадия принятия и реорганизации. Как бы ни было тяжело и продолжительно горе, в конце концов человек, как правило, приходит к эмоциональному принятию потери, чему сопутствует ослабление или преобразование душевной связи с умершим. При этом восстанавливается связь времен: если до того горюющий жил большей частью в прошлом и не желал (не был готов) принять происшедшие в его жизни перемены, то теперь он постепенно возвращает способность полноценно жить в настоящей окружающей его действительности и с надеждой смотреть в будущее.
Человек восстанавливает утраченные на время социальные связи и заводит новые. Возвращается интерес к значимым видам деятельности, открываются новые точки приложения своих сил и способностей. Иными словами, жизнь возвращает в его глазах утраченную было ценность, причем зачастую открываются еще и новые смыслы. Приняв жизнь без умершего близкого, человек обретает способность планировать собственную дальнейшую судьбу уже без него. Перестраиваются имеющиеся планы на будущее, появляются новые цели. Тем самым происходит реорганизация жизни.
Данные изменения, конечно же, не означают забвения умершего. Он просто занимает определенное место в сердце человека и перестает быть средоточием его жизни. При этом переживший потерю, естественно, продолжает вспоминать умершего и даже черпает силы, находит поддержку в памяти о нем. В душе человека вместо интенсивного горя остается тихая печаль, на смену чему может прийти легкая, светлая грусть. Как пишет J. Garlock, «потеря все еще остается частью жизни людей, но не диктует их действия» [58].
Отношение к ушедшему из жизни близкому и факту его смерти, формирующееся после того, как произошло принятие утраты, может быть условно выражено примерно такими словами от лица пережившего горе [47]:
• «У нас с ним было много интересного, но я собираюсь хорошо провести остаток моей жизни, потому что я знаю, что это то, что он хотел бы для меня».
• «Бабушка была такой важной частью моей жизни. Я так рад, что у меня было время узнать ее».
Подчеркнем еще раз, что в реальной жизни горе протекает очень индивидуально, пусть и в русле некоей общей тенденции. И так же индивидуально, каждый по-своему, приходим мы к принятию утраты.
Случай из практики
В качестве иллюстрации процесса переживания утраты и наступающего в итоге принятия приведем историю Л., обратившейся за психологической помощью по поводу переживаний, связанных со смертью отца. Нельзя сказать, что в ней четко прослеживаются все приведенные этапы горя (что в чистом виде бывает только на бумаге), однако определенная динамика налицо. Для Л. потеря отца стала вдвойне тяжелым ударом, потому что это была не просто смерть, а самоубийство. Первой реакцией девушки на это трагическое событие был, по ее словам, ужас. Вероятно, таким образом выражалась первая шоковая стадия, в пользу чего говорит отсутствие в начале каких бы то ни было других чувств. А вот позже другие чувства появились. Сначала пришли злость и обида на отца: «Как мог он так с нами поступить?», что соответствует второму этапу переживания потери. Потом злость сменилась «облегчением, что его больше нет», которое закономерно повлекло за собой возникновение чувства вины и стыда и тем самым — переход на третью стадию горя. В опыте Л. эта фаза оказалась, пожалуй, самой сложной и драматичной — она растянулась на годы. Дело усугублялось не только нравственно неприемлемыми для Л. чувствами злости и облегчения, связанными с утратой отца, но также трагическими обстоятельствами его смерти и прошлой совместной жизни. Она винила себя за то, что ссорилась с отцом, сторонилась его, недостаточно любила и уважала, не поддержала в трудную минуту. Все эти упущения и ошибки прошлого придавали вине экзистенциальный и, соответственно, устойчивый характер.[10] В дальнейшем к и без того мучительному чувству вины добавилось страдание по поводу безвозвратно потерянной возможности общаться с отцом, лучше узнать и понять его как личность. Л. потребовалось достаточно долгое время на то, чтобы принять утрату, но еще сложнее оказалось принять связанные с ней чувства. Тем не менее в процессе беседы Л. самостоятельно и неожиданно для самой себя пришла к пониманию «нормальности» своих чувств вины и стыда и того, что она не имеет морального права желать, чтобы их не было. Замечательно, что принятие своих чувств помогло Л. примириться не только с прошлым, но и с собой, изменить отношение к настоящей и будущей жизни. Она смогла ощутить ценность самой себя и живого момента текущей жизни. Именно в этом проявляется полноценное переживание горя и подлинное принятие утраты и вызванных ею чувств: человек не просто «возвращается к жизни», а сам при этом внутренне меняется, выходит на другой этап и, возможно, более высокий уровень своего земного бытия, начинает жить в чем-то новой жизнью.
Работа горя, вступившая в стадию завершения, может приводить к разным итогам. Один вариант — это утешение, приходящее к людям, чьи родственники умирали долго и тяжело. «В ходе тяжелой и неизлечимой болезни, которая сопровождается страданиями, кончина пациента обычно представляется присутствующим Божьим даром» [22, с. 104]. Другие, более универсальные варианты — это смирение и принятие, которые, по мысли Р. Моуди и Д. Аркэнджел, нужно отличать друг от друга. «Большая часть переживших утрату, — пишут они, — склонны скорее к смирению, чем приятию. Пассивное смирение посылает сигнал: Это конец, ничего не поделаешь. …С другой стороны, приятие происшедшего облегчает, умиротворяет и облагораживает наше существование. Здесь явным образом выявляются такие понятия, как: Это еще не конец; это всего лишь конец текущего порядка вещей» [22, с. 105].
Согласно Моуди и Аркэнджел, к принятию свойственно приходить, скорее, людям, верующим в воссоединение со своими близкими после смерти. В таком случае мы касаемся вопроса о влиянии религиозности на переживание утраты. В отечественной литературе можно встретить мысль о том, что через описываемые Э. Кюблер-Росс «этапы умирания» проходит, как правило, неверующий человек, а для верующих возможен другой вариант, развития внутренних изменений.[11] Кроме того, по данным зарубежных исследований, религиозные люди меньше боятся смерти, а значит, относятся к ней более принимающе. Соответственно, в данной ситуации можно предположить, что религиозные люди переживают горе несколько иначе, чем атеисты, легче проходят указанные стадии (возможно, не все и в менее выраженной степени), быстрее утешаются, принимают утрату и с верой и надеждой смотрят в будущее.
Безусловно, смерть близкого — это тяжелейшее событие, сопряженное со многими страданиями. Но в то же время оно заключает в себе и позитивные возможности. Подобно тому, как золото закаляется и очищается в огне, так и человек, пройдя через горе, может стать лучше. Путь к этому, как правило, лежит через принятие утраты. Р. Моуди и Д. Аркэнджел описывают множество ценных изменений, которые могут произойти в жизни человека, пережившего утрату [22, с. 250–257]:
• Утраты заставляют нас выше ценить ушедших близких, а также учат ценить оставшихся близких и жизнь в целом.
• После постигшей утраты мы раскрываем глубины своей души, наши истинные ценности и выделяем соответствующие приоритеты.
• Утрата учит состраданию. Перенесшие потерю обычно тоньше ощущают чувства других и часто испытывают желание помочь другим людям, облегчить их состояние. В целом улучшаются взаимоотношения с людьми.
• Смерть напоминает нам о непостоянстве жизни. Осознавая текучесть времени, мы еще больше ценим каждый миг бытия.
• Многие пережившие горе становятся менее материалистичными и больше сосредоточиваются на жизни и духовности. Горе учит смирению и мудрости.
• Утрата способствует осознанию, что любовь больше нашего физического тела, что она связывает двух людей в вечности.
• Благодаря утрате может возникать или усиливаться ощущение бессмертия. Мы несем в себе частицу каждого встреченного нами на жизненном пути. Точно так же какая-то часть остается в душах других. Все мы обитаем друг в друге и в этом смысле достигаем некоего бессмертия.
В заключение разговора о принятии утраты и вообще о процессе переживания горя вновь обратимся к книге Р. Моуди и Д. Аркэнджел. В их взглядах на переживание утраты можно вычленить три варианта развития этого процесса: две разновидности преодоления горя — восстановление и трансценденцию — и фиксацию на горе [22, с. 226–232].
Восстановление: в завершение переходного периода, наступившего после смерти близкого, жизнь человека восстанавливается до нормального состояния, его личность стабилизируется, сохраняя прежнее содержание (основные ценности, представления и идеалы, личностная модель мира остаются неизменными), а жизнь возрождается.
Трансценденция: это процесс духовного возрождения, требующий глубочайшего проникновения в скорбь, чего не каждый может или хочет. В точке максимального переживания утраты человек ощущает, словно его погребли с умершим. После этого его базовые личностные особенности подвергаются изменениям, видение мира обогащается, а жизнь получает качественное развитие. Человек становится мужественнее, мудрее, добрее, начинает больше ценить жизнь. Изменяется отношение к другим: возрастают сострадание, понимание и бескорыстная любовь.
Фиксация на горе: ее Моуди и Аркэнджел называют «трагедией ожесточившегося сердца». Состояние человека в таком случае характеризуется отчаянием, гневом, горечью и печалью. Он испытывает недостаток духовной веры, смысла жизни или умения адаптироваться, боится собственной кончины, страдает от продолжительного стресса или заболеваний.
В системе Моуди и Аркэнджел первый вариант переживания утраты можно расценить как норму, а два других — как отклонения от нее в ту и другую сторону: трансценденция — в сторону личностного и экзистенциального роста, фиксация — в сторону болезни и дезадаптации.
Важно то, что фиксация на горе — это далеко не единственный вариант, когда переживание утраты становится нездоровым. И сейчас мы перейдем к обсуждению так называемого «патологического» (З. Фрейд) или, по другим версиям, «болезненного» (Э. Линдеманн), «осложненного» (А. Н. Моховиков), «дисфункционального» (Р. Моуди) горя.
Следующая глава >
Источник: psy.wikireading.ru
Прожить все этапы
Терять родных и близких людей всегда очень тяжело. К таким событиям мы не можем быть готовы, да и ведь каждый человек переживает по-своему. Это индивидуально и слишком лично. Но согласно психологии скорби и горя существует несколько этапов, через которые проходит человек, столкнувшись с утратой.
Некоторые выделяют 4 этапа, другие разделяют на 5 или 7. На мой взгляд, совершенно неважно количество, на которое можно поделить этот период. Важно общее понимание процесса скорби.
Давайте рассмотрим эти этапы, поймем, что переживает человек в определенный момент, как можно помочь и поддержать его в эту минуту и что его будет ждать дальше.
Отрицание
Близкая встреча со смертью повергает человека в шок. Он не верит в случившееся, не признается себе, сознание и подсознание отрицают эту ужасную реальность, в которой больше нет родного и близкого человека.
В этот момент у человека могут происходить провалы в памяти. Все дни смешиваются в единое целое и сложно вспомнить куда положили определенную вещь или когда в последний раз что-то кушали. Иногда первый этап сопровождается неорганизованностью, постоянно теряются какие-то вещи. И, конечно, случается такое, что человек ведет себя совершенно несвойственным для себя образом.
Очень важно прожить фазу отрицания и в итоге принять факт утраты. Такой период чаще всего длится не очень долго. Но именно сейчас лучше не оставлять его одного, поддерживать и быть рядом. Конечно, чаще всего он не будет слышать слов сожалений, но присутствие рядом близкого человека очень помогает.
Обида, ярость, гнев
Здесь мы говорим про чувство справедливости. Человек будет ненавидеть все. Все происходит неправильно, все люди вокруг поступают неправильно, никто не может сделать все как надо и так далее.
Иногда ярость может переходить и на близкого, которого он потерял. «Как ты смеешь меня покидать». Этот период очень эмоциональный и часто говорят, что самый болезненный. Наружу выходят эмоции и чувства, буря может накрывать с такой силой, что не хватает воздуха в легких.
У человека случаются неадекватные реакции, он легко выходит из себя или постоянно плачет. Повторюсь, что каждый человек переживает этапы скорби по-своему.
Чувство вины
На этом этапе кажется, что ты так мало уделял внимания своему близкому человеку. Что-то не сказал, не сделал. Очень часто люди в этот момент уходят далеко в прошлое, прокручивают в голове разные события, вспоминают моменты, проведенные вместе с человеком.
Чувство вины крайне опасная штука и может остаться с человеком даже после того, как он проживет все стадии скорби. Нередко это чувство может сохраниться с человеком на всю жизнь.
Депрессия
Она чаще всего встречается у тех людей, которые привыкли держать эмоции внутри. В подобном состоянии человек чувствует острую нехватку близкого человека рядом, все кажется безнадежным. Жизнь невозможно представить дальше, будущего нет.
Этот период может затянуться на долгое время. Нормой считается от двух месяцев до двух лет. Но не стоит забывать про индивидуальность каждого случая.
Некоторые, находясь в подобном состоянии, могут начать уходить от реальности. Это крайне опасно и чревато тяжелыми последствиями. Подробнее об этом можно узнать из статьи «Уход от реальности в мир иллюзий».
Последний этап — принятие
Это можно считать смирением со случившимся. Человек прошел все стадии, оплакал свою потерю, выместил все негативные эмоции, выплеснул злость и пришел к смирению.
Конечно, вернуться к прежней жизни будет тяжело. Но со временем сила эмоций проходит, чувства утихают. Здесь очень важно действительно пойти дальше. Научиться находить замену тому, что раньше давал человек, который ушел из нашей жизни.
Человек постепенно возвращается в привычный ритм, начинает смеяться, радоваться и жить дальше. Здесь же можно сказать и про адаптацию и создание нового ритма жизни.
Иногда случается так, что человек впадает в патологическое горе. Происходит это по разным причинам. Возможно, он не смог присутствовать на похоронах или близкий человек пропал без вести и нет точной информации о нем.
Так, он перенимает привычки и манеры ушедшего из жизни человека. Иногда у него проявляются схожие болезни. Комната или квартира умершего остается без изменений. Период этот может сильно затянутся и помочь в этой ситуации сможет только психолог.
Я хочу предложить вашему вниманию две статьи, которые помогут вам лучше понять что делать, как помочь близкому человеку в подобной ситуации или как поговорить с ребенком на столь трудную тему: «Как пережить смерть любимой жены» и «Как сказать ребенку о смерти».
Крайне важно пережить все стадии, не застрять ни в одной из них и в конце прийти к полному принятию и научиться жить дальше. Невозможно быть готовым к потере близкого и родного человека. Даже когда нам приходится видеть тяжелую болезнь родственника, мы все равно никогда не сможем быть готовы к смерти.
Особенно тяжело приходится родителям, которые хоронят своих детей. Ведь это крайне несправедливо, когда молодые уходят раньше нас.
Человек очень сильный и способен справиться с любой ситуацией. А если нет сил действовать самостоятельно, всегда нужно попросить помощи у родных или пойти к психологу. Главное, не молчать и не держать все в себе.
Случались ли в вашей жизни потери? Как вы проживали это? Кто вам помогал и был рядом в трудную минуту? Что помогло вам прийти в себя и где вы нашли силы жить дальше?
Если у вас остались вопросы или вам нужна помощь, смело пишите мне и мы вместе решим что делать в вашей ситуации.
До свидания!
Источник: ezy-life.ru
Стадия 1: оторопь. Длится около 7-9 дней.
Людям в этот период сложно осознать сам факт потери близкого, его полноту и безвозвратность. Одни реагируют на это чем-то вроде ступора, безответности; другие берутся за множество дел: участвуют в организации похорон, пытаются поддержать ещё кого-то. Подобного рода суетливость, однако, не является подлинно эмоциональной реакцией. Эти люди не бесчувственны, просто чувства ещё не осознаны ими. Иногда возникает «деперсонализация»: человеку кажется, что он или она теряет идентичность, воспринимает всё как бы со стороны. Хотя это и кажется странным, реакция такого рода психологически нормальна: чаще называйте имя человека, поите успокоительным, в крайних случаях помогает растирание конечностей (возвращается чувство тела как «своего»).
Особо чувствительные люди порываются покончить с собой, стремясь воссоединиться с покойным – смотрите, чтобы с такими людьми всегда кто-то был рядом. На этой стадии не работает аргументированная речь, лучше просто дать горю выйти: пусть льются слёзы, а человек часами стоит у гроба. Тем же, кто по-прежнему остаётся в ступоре, нужно помочь дать выход чувствам.
Стадия 2: неприятие. Длится около 35-40 дней.
Обычай справлять поминки естественно сформировался на границе того периода, когда психика людей готова «расстаться» с покойным. На этой стадии сознание уже способно осмыслить потерю, но подсознание и телесная память – нет. Отсюда иногда возникают галлюцинации: люди видят покойного в толпе, слышат что-то вроде эха шагов и т.п.
В частности, позитивно следует воспринимать сны о покойнике. Если потеря очень остра, в мыслях будет не лишним призывать умершего заглянуть в сон. Опасно обратное: если на этой стадии умерший не снился вообще, то, похоже, «работа траура» почему-то застопорилась, и нужна психологическая консультация. Поддерживайте все возникающие разговоры насчёт умершего. Плач на этой стадии следует расценивать положительно.
Стадия 3: принятие потери, полное осознание утраты. Длится до 6 месяцев.
Скорбь накатывается волнообразно: то больше, то снова меньше. Дело в том, что человеческое сознание адаптируется к продолжающемуся горю, но не всегда успешно. В середине этой стадии (3й месяц) часто происходит резкий упадок: внутренние резервы истощены, барьеры падают – боль утраты остра как никогда, и нет ощущения, что это когда-либо изменится. В этот период возникают правильные, хотя и необычные чувства: вина перед умершим («ты мёртв, а я здесь, среди живых»), злость на покойного («ты ушёл от меня, покинул!»), злость на сторонних лиц.
Скажем вкратце о каждом из них:
- вина перед умершим, как ни странно, – это попытка восстановить чувство контроля над происходящим. У многих она сопровождается мыслями вроде «я мог бы сделать что-то, чтобы этого не произошло» – однако в большинстве случаев это не верно по факту, а лишь является попыткой памяти переосмыслить смерть привычным образом.
- Злость на покойного тоже нормальна, но только на некоторое время. Часто она сопровождается чувством персональной обиды, словно смерть была намеренным поступком. Многих людей смущает само возникновение подобной мысли, но её следует принять и преодолеть.
- Наконец, злость на сторонних лиц возникает чаще всего как «эффект переноса». Общественное мнение порицает чувство злости на мёртвого, поэтому сознание ищет выход, проецируя её на докторов, директоров, страну и даже религиозные фигуры («святой вовремя не помог»). Для этой фазы также есть своё время, но важно не допустить, чтобы она затянулась сверх меры.
В течение всей 3й стадии скорбящий приучается существовать без покойного. При нормальной «работе траура» покойный перестаёт сниться в повседневной обстановке, а предстает зачастую в иных мирах и т.п.
Стадия 4: утешение скорби. Длится до конца первого года после кончины.
В течение этой стадии происходит принятие того, что близкий человек во всех смыслах мёртв, перестал быть в этом мире. У человека формируются контуры новой жизни; благотворны знакомства с новыми людьми. Показателем, что «работа траура» идёт как надо, является то, что скорбящий упоминает покойного как как-бы-живого и рассказывает истории о радостны эпизодах его биографии. Благодаря таким подвижкам возникает ощущение, что скорбящий уже смог адаптироваться к горю утраты.
Этой стадии соответствует самоощущение, иногда называемое «светлой грустью»: когда интенсивность скорби опускается до уровня ностальгии. Дело в том, что, когда мы живём, мы меняем обстановки, и никому не привыкать прощаться с прошлым. Ностальгия – способ нашей памяти смириться с невозвратностью момента в прошлом, приняв его через красоту и радостно-печальный эмоциональный окрас.
Источник: ritual.ru
СТАДИИ ГОРЯ
Горевание после смерти близкого человека имеет достаточно четко определенные стадии, проходя через которые человек учится управлять своим горем и сохраняет душевное здоровье. В этом процессе многое может казаться человеку и окружающим странным («не сходит ли он с ума от горя?»). Необходимо знать особенности этих стадий, чтобы понимать: внутри идет нормальная работа горя, отследить возможное «застревание» на одной из стадий и, если это произошло, обратиться за профессиональной помощью.
Читайте также: Прощание с тенью. Когда исчезнет боль?
Шок и оцепенение. До девяти дней1.
Человек не может принять потерю, не верит в нее. Может быть как будто оцепеневшим («застыл в своем горе»), так и суетливо-деятельным (организовывает похороны, активно поддерживает других). Не надо думать, что во втором случае человек переживает потерю легче: просто она еще не осознана.
Перестает понимать, кто он, где и зачем (явление «деперсонализации»). Он не сошел с ума, эта реакция в пределах нормы. Дайте успокоительной настойки, зовите по имени, растирайте руки, ноги. Возможен порыв уйти из жизни вслед за умершим, поэтому человека желательно не оставлять одного, «умные» успокаивающие разговоры здесь не помогут.
Основное правило: дайте выплакаться, не уводите от гроба, не торопите процесс похорон. Это последняя возможность взглянуть на близкого. Плач, рыдания на похоронах — это целительно, обретение себя, и этот процесс нельзя блокировать. А тем, кто «застыл» в горе, можно попробовать помочь расплакаться.
Отрицание. До сорока дней.
Поминки знаменуют момент «отпускания» умершего: его душа больше не с нами.
Человек уже понимает свою потерю, но его тело и подсознание ее не принимают. Именно поэтому он может видеть в толпе умершего, слышать шаги. Не надо этого пугаться! Хорошо, когда умерший снится, хотя бы иногда. Если очень хочется увидеть во сне, мысленно с ним разговаривайте, просите его прийти во сне. Если за этот период ни разу не приснился, это значит, что процесс горевания был блокирован и требуется помощь психолога. Все разговоры о покойном должны быть поддержаны. В этот период хорошо, когда горюющий плачет (но не круглые сутки).
Принятие потери, проживание боли. До полугода.
Боль идет «волнами»: то кажется, что отпускает, то вновь усиливается. Это происходит потому, что человек учится управлять своим горем, но это не всегда получается. Через три месяца после потери может наступить провал из-за истощения сил: человеку кажется, что уже никогда не будет хорошо, боль очень сильна. На этой стадии (но может, и раньше) появляются нормальные и полезные чувства:
- Чувство вины («ты умер, а я остался»). Это защитная реакция организма, попытка обретения контроля («я мог что-то изменить»). Однако чаще всего люди никак не могут повлиять на обстоятельства смерти близкого, и с этой мыслью приходится смириться.
- Агрессия на умершего («ты меня бросил»). Это нормально в процессе горевания, но тоже на короткое время. Очень часто люди пугаются этой агрессивной мысли, но она должна быть прожита. Вспомним ритуальную словесную формулу: «На кого ты меня покинул?»
- Агрессия на других («поиск виновных»). Общество блокирует агрессию на умершего, и человеку ничего не остается, как перевести ее на других: врачей, начальство, государство, Бога. Это тоже попытка обрести контроль. И она благотворна, но важно, чтобы поиск виноватых не затянулся.
Все три чувства хороши только на короткий период! В этот период слез, как правило, уже меньше. Человек учится жить без умершего, выполняя его обязанности. Если процесс горевания проходит нормально, то в этот период умерший снится уже по-другому (не в этом мире).
Облегчение боли. До года.
В этот период человек полностью принимает близкого в роли умершего, происходит постепенное выстраивание новой жизни. Появляются новые знакомства, человек предстает уже в другом качестве. Если процесс горевания идет правильно, то ушедшего вспоминают живым (а не мертвым), рассказывают о приятных моментах его жизни.
В этот период кажется, что человек научился управлять своим горем.
Мягкое повторение всех этапов. Продолжается весь второй год.
В первую годовщину происходит всплеск горя. Однако человек уже умеет им управлять, поэтому все чувства не так обострены. В середине второго года возможен последний всплеск чувства вины.
Горевание проходит чуть легче, если было время подготовиться к смерти (например, умерший до этого болел, и исход был предрешен). Играют роль даже несколько дней такой «подготовки». Самое трудное и болезненное – это неожиданные смерти в результате несчастных случаев или неожиданной болезни. Чуть легче проживаются смерти пожилых людей, наиболее мучительно – уход детей. Мужчинам сложнее, чем женщинам, ведь в отношении них социальные ожидания гораздо более строги («мужчины не плачут»), в то время как женские слезы воспринимаются более естественно. Но плакать необходимо всем, как мужчинам, так и женщинам.
Если горевание проходит нормально, то к концу второго года оно полностью завершается. Это не значит, что об умершем забывают. Это значит, что живые теперь умеют жить без него и могут вспоминать о нем светло.
ЧТО СКАЗАТЬ РЕБЕНКУ
«Недавно в автокатастрофе погибли родители внучки. Внучке 4 года 6 месяцев, осталась жива, но имеет переломы правой руки и правой ноги. Ночью Катенька бьется в истерике: «Хочу к маме, к папе, домой, мне больно, не надо, не трогайте». Подскажите, что отвечать внучке на вопросы: где родители, когда придут забрать ее домой, и как успокоить.
С уважением, дедушка Иван»
Взрослые, оставшиеся опекать ребенка, часто теряются: сказать ребенку о потере или пока не говорить? Брать или нет его с собой на кладбище?
Главное, говорите правду и делайте это своевременно. Ребенок понимает, что приключилось что-то страшное, вся действительность вокруг него об этом говорит. Но пока он точно не знает, у него остается надежда, которой не суждено сбыться. Если известие о потере приходит по прошествии времени, все этапы горевания, которые родственники уже прошли, у ребенка начинаются с опозданием. Вот только к этому может прибавиться обида на родных, из-за того что не сказали правду. И гораздо лучше, если горевание ребенок переживет вместе с семьей. Поэтому найдите в себе силы и скажите ребенку о том, что произошло.
Читайте также: Переживая скорбь. Памятка для тех, кого постигла утрата
Если ребенок столкнулся со смертью впервые, он задаст вам вопросы о ритуале похорон. Надо честно сказать, что умершего кладут в гроб вместе с цветами, родственники последний раз смотрят на него, плачут, прощаются. Потом гроб закапывают в землю, и на этой земле начинают расти цветы. Потом люди приходят на кладбище, ухаживают за могилкой и вспоминают умершего.
Вопрос, брать или не брать ребенка на кладбище, остается в компетенции каждой семьи и ее традиций. В некоторых семьях берут на кладбище и маленьких детей, а в других избегают брать даже подростков. Однозначной рекомендации здесь невозможно дать. Но если ребенок просит взять его с собой, зная, что это последняя возможность увидеть человека, пусть и умершим, стоит прислушаться к его желанию.
Малыш обязательно задаст вопросы о том, что происходит с душой: «А дедушка нас видит? Он на небе? А он может вернуться?» На это можно ответить, что душа умершего на небе, что там спокойно и хорошо, поэтому душа радуется, когда о человеке вспоминают что-то хорошее, и печалится, если долго плачут. Иногда умерший приходит во сне, но этого не надо бояться. Подчеркните, что умерший не может вернуться.
Читайте также: Подвиг каждый день. Как действовать, если у близкого смертельная болезнь
Говоря о том, что близкий умер, нельзя пользоваться расхожими фразами-шаблонами, такими как: «ушел от нас», «заснул вечным сном». В этих случаях у ребенка могут появиться страх расставания с родными («а вдруг они не вернутся?») и боязнь засыпания, которая может серьезно нарушить сон. Также при объяснении, что такое смерть, нельзя говорить, что это когда человек «уходит далеко-далеко». В этом случае у ребенка не формируется понятия конечности существования, и он продолжает ждать умершего родственника. У него может даже остаться обида и злость, что тот ушел, не попрощавшись.
Ребенок, проживая горе, может часто плакать, быть подавленным, и к этому стоит относиться с пониманием. Но детская душа тянется к светлому, и порой, заигравшись, он может громко рассмеяться. Не стоит одергивать его напоминанием о потере, пусть его душа уравновешивается положительными эмоциями. Взрослые могут также заметить такую «странность»: ребенок может в играх отыгрывать момент смерти близкого, его похорон. Не нужно блокировать эти игры, через них идет проживание горя в наиболее близкой ребенку форме – игры.
ДОМАШНИЕ ЛЮБИМЦЫ
«Мой вопрос может показаться вам глупым, но я очень переживаю, правильно ли я поступила. У моей старенькой собаки был рак. И я ее усыпила, теперь я об этом жалею. Меня замучила совесть, как я могла лишить жизни живое существо. Все время вспоминаю ее глаза. Как будто она чувствовала, что это конец. Она была мне очень предана, а я ее предала.
Людмила, 25 лет»
Смерть домашних любимцев порой воспринимается крайне болезненно, и хозяева проходят похожие стадии горевания. Особенно тяжело, когда им приходится самим принимать решение о том, что любимец должен быть усыплен. Хозяевам, принявшим тяжелое решение и переживающим его, нужно подумать, что, возможно, если бы животное умело говорить, оно само просило бы вас об этом.
Видимо, оно прожило счастливую жизнь рядом с вами, усыпление в этом случае было не предательством, а лишь избавлением от мук. Оно нашло быструю, безболезненную смерть, лучшую из смертей, учитывая диагноз. Переживания говорят о том, что вы приняли это тяжелое решение с любовью к домашнему любимцу, желая избавить его от страданий. Сейчас, чтобы облегчить боль, сделайте что-нибудь в память о животном. Можно, например, купить что-либо для собачьего приюта.
ПОМНИТЬ ПО-ДОБРОМУ
Люди часто спрашивают: как облегчить свое горе? Но это порой невозможно, да и не нужно. Будьте уверены: настанет время, когда вы сможете управлять своим горем, а не горе будет управлять вами. Не мешайте его работе, не блокируйте ее. Чтобы немного облегчить боль, можно рекомендовать сделать что-то в память об умершем. Возможно, что-то, что он хотел сделать сам или вместе с вами. Важно довести это дело до конца, и оно должно быть значимым и нести пользу другим людям.
Читайте также: Экстренная психологическая помощь. Как помочь человеку, пережившему горе
В заключение хотелось бы сказать, что каждый из нас получает свое место в структуре рода еще до рождения. Но то, какую энергию будет нести для потомков человек, становится ясно, когда жизнь его заканчивается. Не бойтесь говорить об умерших, рассказывайте о них детям, внукам. Пусть складываются «легенды рода»! Человек, достойно проживший жизнь, умирая, остается в сердцах родных. И весь процесс горевания направлен не на забвение, а на добрую память.
Источник: www.psyh.ru